НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ, ДЕЛОМ ВСЕЙ ВАШЕЙ ЖИЗНИ СТАЛА НАУКА И РАЗВИТИЕ ВЫСШЕЙ ИНЖЕНЕРНОЙ ШКОЛЫ РЕГИОНА. НАСКОЛЬКО ВОСПИТАНИЕ В СЕМЬЕ ОПРЕДЕЛИЛО ВАШ ПУТЬ? С ЧЕГО ВСЁ НАЧАЛОСЬ?

Скажем так, у меня две ипостаси: ученый и организатор науки. Наукой я начал заниматься в студенческие годы, но предпосылки к этому возникли, конечно, в детстве. Ученым присуще важное качество – любопытство, у меня оно было развито достаточно активно. Я рос в деревне, где любое хозяйское дело требовало смекалки. Например, классе в седьмом я придумал, как решить проблему с освещением в подполе, где хранилась картошка, соления и прочее. Я сделал конечный выключатель: крышку поднимаешь – свет включается, закрываешь – выключается.  Мальчишками более младшего возраста мы, естественно, много мастерили. У нас ведь не было городских игрушек. Машинки, оружие сами себе делали. Большую часть времени проводили в лесу, поскольку жили на окраине поселка Богандинского. 

Если что-то ломалось, то, прежде чем выкинуть, это обязательно разбиралось, чтобы изучить и оставить про запас какие-то детали.  У отца был большой старый сундук, в который разные железки сбрасывались. Сломалась, к примеру, тачка, идешь, роешься среди этих железок, выбираешь нужную деталь. Тут требовалась изобретательность, чтобы понять, какую деталь, как и куда приспособить. Поэтому в детстве я получил такие навыки, которые потом пригодились в моей научной работе: умение что-то делать своими руками, фантазировать, изобретать и при этом не бояться пробовать.  

Хочу сказать, что очень благодарен восьмилетней школе. На уроках труда учитель Иван Трифонович Кокорин научил нас работать по дереву, и в четвертом классе я самостоятельно сделал табуретку, которая долго служила у нас дома.  В старших классах я увлекся физикой, химией, радиолюбительством. В 1968 году сделал свой первый детекторный приемник, просто на картонке спаял. Вечером пришел отец, я включил для демонстрации приемник и сразу попал на «Радио Пекина». А между нашими домами мы смонтировали свою телефонную связь. Улица была небольшая – 14 домов, мы с ребятами ставили шесты, протягивали провода над огородами и общались друг с другом. По окончании 42-й школы я получил профессию киномеханика узкопленочного кино. В то время в деревнях такое кино было очень популярно. 

Много интересного в детстве было. Уроки в школе я воспринимал как нечто обязательное, их надо было отбыть для того, чтобы после прийти домой и заняться чем-то увлекательным. Учился я средне по одной простой причине: не видел прикладного значения знаниям. Но когда стал постарше, то понял, что одной природной смекалки мало, знание физики, к примеру, можно применять и в жизни. А когда поступил в индустриальный институт, то вплотную занялся техническим творчеством. 

Он был просто рядом, и в нем учился мой старший брат Володя. Какой смысл ехать куда-то?  Ученым стать я не мечтал, даже в голову не приходило. Хотя много читал книг научной фантастики, которые развивали воображение, творческий подход. В 1970 году я не поступил на очную форму обучения, завалил математику. Поступил на заочное и устроился на работу в Строительно-монтажное управление «Облмежколхозстроя» учеником электрообмотчика. В 1971 году я все-же поступил на дневное отделение ТИИ на только что открытую специальность «Строительно-дорожные машины и оборудование». На третьем курсе меня, в числе 11 хорошо успевающих студентов, перевели в Ленинградский политехнический институт с целью, чтобы после его окончания мы продолжили обучение в аспирантуре, защитили кандидатские диссертации и вернулись в родной вуз преподавать. Обратно в ТИИ мы прибыли в 1981-ом, правда, не в полном составе. Я к тому времени уже был женатым человеком, отцом двоих детей.

В Политехе каждого из нас прикрепили к определенным преподавателям, и мы начали достаточно серьезно заниматься наукой. Тут уже появилось понимание нужности и ценности тех дисциплин, которые нам преподавали. Мы ставили эксперименты, собирали испытательные стенды, для этого, кстати, пригодились навыки изобретательности, полученные в детстве. В 1978 году у меня появилось первое авторское свидетельство на изобретение. Занятия наукой я совмещал с активной общественной работой в студсовете общежития, а затем в комитете комсомола.

Сначала тематику определял профиль моего руководителя. Так сказать, я шел в кильватере его научных исследований, а он в то время занимался гидроприводом строительно-дорожных машин. Почти сразу после окончания аспирантуры я стал работать над докторской диссертацией и занялся своими исследованиями, которые были обусловлены практической и региональной значимостью. Дело в том, что по приезду в Тюмень я начал преподавать на родной кафедре у заочников. Обучение заочников было целой эпохой для индустриального института. Прихожу в аудиторию, а там 50 человек сидят, и все старше меня, практики, люди производства. Среди них были руководители предприятий, главные инженеры. От них и появились научные задачи для решения конкретных проблем.

В то время строились газопроводы Ямбург – Елец, Уренгой – Помары – Ужгород. На этих стройках в суровых условиях, при низких температурах эксплуатировалось большое количество машин. Траншею под трубопровод рыли напрямую сквозь болота, ямы, пригорки. Зимой мерзлая земля становилась твердой, как бетон, дороги заносило, особенно, в тундре. Чтобы подвезти плети из труб, надо было расчистить трассу, построить временные вдольтрассовые проезды. Это делали мощные бульдозеры, которые сдирали снег до грунта вместе растительностью. Если пролететь на вертолете над этой системой трубопроводов, то можно было увидеть, как все вокруг разворочено. Мы занялись решением этих проблем. Отсюда и появилось направление моей будущей научной работы. 

Мы предложили комплекс машин для строительства временных снеголедовых дорог ­­– набрасывали снег, увлажняли и уплотняли его. Замерзая, он становился прочным и выдерживал нужные нагрузки. Создавали также технику для разупрочнения замерзшего грунта – машины с термомеханическими рабочими органами, которые перед тем, как грунт разрыхлить, разогревали и разупрочняли его. 

Да, интересные исследования способствовали формированию научной школы. За весь период 13 моих аспирантов защитили кандидатские диссертации и 4 – докторские. До конца 1980-х трубопроводы строились активно, поэтому мы были очень востребованы. Наши решения практически сразу внедрялись на производстве. В 1986 году у меня уже была почти готова докторская диссертация, но в это время ректор Валентин Григорьевич Каналин пригласил меня на должность проректора по научной работе. Это, естественно, отложило мою защиту на несколько лет. Докторскую диссертацию я защитил только в 1994 года, уже будучи ректором. Конечно, во время моего ректорства работы над научными тематиками уже не были такими интенсивными. Как за ректором за мной стоял целый коллектив, поэтому приходилось чем-то жертвовать. Хотя и сегодня родную кафедру возглавляет мой ученик, доктор технических наук, профессор Шахбуба Магомедкеримович Мерданов. Основная часть ее профессорско-преподавательского состава тоже мои ученики. 

Разумеется, есть очень интересные и даже экзотические изобретения. Имеется, например, патент на бактерию, который мы получили с коллективом во главе с академиком Владимиром Павловичем Мельниковым. Оказалось, что бактерия, обнаруженная в мерзлоте, была неизвестна миру до 2009 года. Она обладает рядом полезных свойств и качеств и сегодня уже используется в медицине. 

Но если говорить в целом, то могу выделить три направления, которые я развивал и передал своим ученикам. Первое – это машины для строительства снеголедовых дорог, среди которых тепловая машина для нагревания снега, каток на лыжах для его уплотнения и другие изобретения. С их помощью мы построили хорошие дороги. Например, от Воркуты до поселка Советского. Дорога получилась ровная, как аэродором, по ней нагруженные трубами МАЗы летали со скоростью до 80 км/ч.

Второе направление – это применение теплоаккумуляторов для строительных машин. Этим в Советском Союзе никто, кроме меня, не занимался. Дело в том, что в морозы машины с двигателями внутреннего сгорания приходилось не глушить даже ночью, иначе утром не заведешь. Умные водители сливали горячую воду из радиатора в 30-литровый военный термос, заносили на ночь в помещение, а утром вновь заливали в машины. Мы этот прием водителей применили в своих теплоаккумуляторах. Воду заменили на специальные вещества, которые берут наибольшее количество энергии при нагреве. То есть мы использовали то тепло, которое выбрасывается в процессе работы двигателя в атмосферу, накапливая его, хранили некоторое время, а затем использовали для нагрева двигателя и трансмиссии, таким образом, повышали коэффициент использования топлива. 

И третье направление – разработка мерзлых грунтов путем их разупрочнения. Например, в ротор траншейного эскалатора мы помещали специальную СВЧ-печь для того, чтобы с помощью ее излучения разогревать мерзлый грунт. 

Так сложилось, что я в 30 с небольшим лет стал проректором по научной работе, на тот момент самым молодым в Советском Союзе. Но до этого у меня уже был опыт организаторской работы, я четыре года руководил Студенческим научным центром ТИИ. Опыт СНЦ уникальный, он был высоко оценен на уровне страны и в 1978 году получил премию Ленинского комсомола. Через него прошли очень многие молодые люди, которые впоследствии стали докторами наук. 

Работа в центре кипела, мы всегда были передовыми. Например, Виталий Федорович Новиков со своим коллективом разрабатывал датчики на основе изменения физико-механических свойств редкоземельных металлов. В 1987 году они создали датчик, который позволял измерять давление на больших глубинах океана и даже в центре ядерного взрыва. Виктор Иванович Кучерюк с командой лаборатории лазерной техники делал расчеты оболочки первой орбитальной станции «Мир». Знаменитый компьютерный класс, который создавался для обучения космонавтов, тоже делался в СНЦ. 

Когда я стал проректором по научной работе, возраст многих наших профессоров был уже преклонным, и надо было как-то активизировать науку. Это было время горбачевской оттепели, появились кооперативы, хозрасчетные подразделения. Первое, что мы сделали, – провели инвентаризацию всех научных работников, в индивидуальном порядке выяснили их потребности, узнали о планах. Затем изменили схему работы: сделали временные творческие коллективы, разработали финансовые нормы, чтобы все было логично и понятно. Таким образом, потянулись доктора и кандидаты наук, появились авторитетные диссертационные советы, собственные журналы вуза А самое главное, появился порыв, люди захотели работать, потому что им стали помогать.

Активизация научного коллектива была успешной. Мы стали лидерами хозрасчетного научного объединения Минобрнауки РФ, к нам приезжали перенимать опыт. Авторитет вуза стал подниматься, начиная с 1996-1997 года мы стали непререкаемыми лидерами в научной работе среди вузов нефтегазового профиля. 

Ученый всегда работает над большими или маленькими проблемами, решения которых однозначно не знает никто. Наука это всегда что-то новое. Я не знаю даже, к чему меня приведет собственная научная работа, просто делаю то, что должен делать. Так появляется самостоятельность. Человек, работающий над докторской диссертацией, это уже лидер, который идет вперед и ведет за собой научный коллектив, он берет ответственность за принятие решений. Важные качества, присущие организатору науки, – смелость, умение минимизировать риски, привлечь экспертов во избежание ошибок, а значит, повысить эффективность своей работы. Очень действенный способ – эксперимент, после которого проводится анализ, выявляются достоинства и недостатки. Ведь только практика – критерий истины. К сожалению, сейчас это редко используется.

Конечно, важно. Более того, команду сначала надо сделать командой. Все люди с разными характерами, интересами. Заставить людей, которые не переваривают друг друга, работать вместе, причем работать, не подставляя друг друга, – это достаточно трудное дело. Для этого, будучи ректором, я даже использовал потенциал семейных отношений. Мы стали проводить корпоративные встречи семьями, вместе отмечать праздники. Это позволило более тесно и открыто общаться, лучше узнавать коллег и членов их семей.  

Один из самых важных моментов в коллективе это то, что каждый ждет помощи. У нас была заведена такая система, когда раз в полгода проректора приходили ко мне в кабинет, рассказывали о достижениях, проблемах, о том, какая помощь требуется. Так человек не чувствовал себя одиноким в решении стоящих задач. Я старался помогать и материально, и добрым советом. Таким образом формировалась команда. 

Однозначно, возродить вуз можно в любом случае. Каждый хочет в этой жизни состояться, по крайней мере, чтобы самого себя уважать. Главное – найти для каждого сотрудника свою волну и помочь ему удержаться на ней. Кроме того, должна быть общая сверхзадача. Ректор – это лидер, который помогает команде идти к общим целям. Его задача эти цели генерировать, ставить и достигать. Здесь нужны смелость, упорство и доверие людей. 

Любая неудача, проблема – это всего лишь противоречия, которые возникают объективно, и это же источник для разрешения противоречий. Когда что-то новое создается, развивается, расширяет свою сферу деятельности, то те недостатки, которые в нем есть и которые мы сначала не замечаем, опираясь на достоинства, становятся все больше, начинают мешать, наступает коллапс. Но это точка бифуркации – основа для того, чтобы двигаться снова вперед. Здесь как раз задача ректора проанализировать, нащупать существующую перспективу. 

У нас в вузе в свое время был создан Институт прикладной этики. Мне говорили: «Зачем этика в инженерном вузе?». Но это был фактически источник провокации мышления. Мне важно было заставить работников просто мыслить. Умение мыслить – важнейшее качество человека.

Пожелание самое простое – быть счастливыми людьми. Для студентов обучение в вузе – это не просто получение знаний о будущей профессии, это обретение жизненного опыта, становление. Главное – овладеть умением учиться. В общем, студенчество – самое счастливое время в жизни. Поэтому: «Будьте счастливы, живите и учитесь!». А вузу хотел бы пожелать идти вперед. И единственная путеводная звезда на этом пути – умение любить и ценить людей.