Президент Союза нефтегазопромышленников России (СНП) Геннадий Шмаль в интервью «ФедералПресс» рассказал, какая отрасль промышленности может стать драйвером роста отечественной экономики, почему не стоит полагаться на нефть и газ и как реализовать на практике стратегию импортонезависимости.

Поддержать российскую промышленность можно за счет смены приоритетов. За все схватиться невозможно, поэтому нам надо выбрать пока такие отрасли промышленности, которые могли бы действительно сделать или помочь сделать рывок в развитии экономики.

Я как специалист могу сказать, что хотя еще долгие годы нефть и газ будут держать нашу экономику (и страну в целом) на плаву, учитывая, что сегодня и 50 % бюджета и большая часть валютных поступлений – это углеводороды, но драйвером дальнейшего роста экономики России нефтегазовый сектор быть не может.

Дефицита нефти на рынке нет. Появилась сланцевая нефть у американцев, появляется уже в большом количестве нефть Ирака и Ирана. Вопрос заключается в том, чтобы нам удержать добычу хотя бы на нынешнем уровне.

То же самое и с газом. Экономика Европы находится в стадии стагнации, и говорить о каком-то росте потребления газа в этом районе не приходится. Что касается Азиатско-Тихоокеанского региона, где действительно есть потребность, мы опоздали со строительством туда газопровода. Я в 1993 году убеждал руководство страны, Виктора Степановича Черномырдина и газовиков (тогда Рэм Иванович Вяхирев был), в необходимости построить газопровод в Китай. К сожалению, предложение не было поддержано, говорили: «А зачем? У нас есть Запад». Таким образом, мы пожинаем плоды именно этого не очень дальновидного решения.

Сегодня можно подать газ в Японию, в Китай, но у нас пока нет газопровода, и потребуется три-четыре года, чтобы его построить. Да и что такое один газопровод? Ну, 35–40 млрд куб. м в год, а нам нужно говорить о серьезном – до 100 миллиардов подать в тот регион. Значит, нужно два-три газопровода строить. Кстати, это тоже одно из направлений, которое способствовало бы увеличению инвестиций в нашу экономику. И тем не менее факт остается фактом: мы можем увеличить добычу газа, но сбыта нет.

А вот добычу нефти увеличить мы не можем, потому что значительно отстали с приростом нефтяных запасов. У нас интересные ресурсы – Баженовская свита, Катунские горизонты… Но чтобы эту нефть добывать, нужны новые технологии. А новые технологии – это опять-таки инвестиции.

Во-первых, инвестиции, о которых мы говорим. А во-вторых, развитие нефтегазохимии. Возьмем в качестве иллюстрации Китай, который за 20 лет сделал огромный рывок в развитии своего химического сектора. Химический сектор Китая производит 20 % ВВП страны и 30 % промышленной продукции – на 1 трлн 700 млрд долларов. У американцев поменьше – 550 млрд долларов. У нас же всего 55 млрд долларов. Одна компания BASF в Германии в 2014 году произвела продукции в два раза больше, чем все химики России. У нас есть свое сырье, свои возможности…

Все что угодно – начиная от искусственной кожи и заканчивая пластмассами, искусственными волокнами и т. д. Но главное – новые виды композитных материалов, оптико-волоконная связь и т. д. Пару лет назад на выставке в Гостином дворе было представлено охотничье оружие, в котором не было ни одной металлической части – вот за этим будущее. Композитные материалы – это и самолеты, и вертолеты, и подводные лодки…

У нас есть несколько компаний, которые занимаются вопросами композитных материалов, но на бытовом уровне. Поэтому я и сказал, что в Китае в ВВП 20 % – химия, а у нас – меньше двух процентов. «Сибур» построил «Тобольск-Полимер», «ЛУКойл» занимается нефтегазохимией в Ставрополе (предприятие «Ставролен»). Это лишь отдельные очаги. Развить отрасль нефтегазохимии можно достаточно быстро, но даже те мощности, которые у нас есть в Башкортостане, Татарстане, Самаре, не в полной мере загружены из-за отсутствия сырья, потому что сырье все «наверху». Привезти его из Ямало-Ненецкого или Ханты-Мансийского округа железная дорога не сможет. Нужен продуктовод – его можно построить за пару лет. На месте добычи следует создать определенные заводы по переработке газа, а в других регионах увеличить мощности по производству различных изделий. Посмотрите, например, летом на пляже – лежаки из пластмассы. Где сделаны? В Турции или еще где-нибудь. А мы могли бы их делать сами.

Развитие химии может дать достаточно серьезный экономический рывок в осязаемое время: не потребуется 10–15 лет, как в случае с развитием новых видов промышленности. В данный момент мы поставлены в условия, когда фактор времени является самой непосредственной экономической категорией. Не успел сегодня – можешь опоздать навечно. И это надо иметь в виду. Без химии мы никуда не продвинемся.

Что касается импортозамещения, то мне нравится больше другое слово – импортонезависимость. Если мы говорим о замещении, то вот есть насос, заместили таким же – а это уже вчерашний день. Но нам-то надо думать о завтрашнем. Поэтому термин импортонезависимость следует возводить в ранг главного. Было время, когда мы вообще не знали такого слова, так как все делали сами. Те же буровые установки Уралмашзавода были лучшими. В 1986 году завод произвел 365 комплектов бурового оборудования, то есть по одной установке в день, а в прошлом году – 25.

Определенная работа в направлении импортонезависимости проводится, хотя единой системы еще нет. Только небольшие примеры. Так, применительно к нашей отрасли, в Перми работает предприятие «Новый мир», которое производит электроцентробежные насосы вместе со станциями управления. Это их ноу-хау, и они делают эти изделия на самом высоком мировом уровне – никто с ними сравниться не может с точки зрения качества. Другое предприятие, которое можно привести в пример, – компания «Патек» в городе Октябрьском в Башкортостане, выпускающая клапаны, использующиеся при добыче нефти, при бурении, особенно горизонтальных, наклонно-направленных скважин и т. д. Это действительно предприятие на перспективу. Хочу подчеркнуть, что когда мы говорим об импортонезависимости, мы должны думать об оказании помощи не в целом какой-то отрасли, а конкретным предприятиям.

В этом году был принят закон о стандартизации. Начинать надо со стандартизации – по каким стандартам делать наше оборудование, которое было бы импортонезависимым или, во всяком случае, не хуже.

Кроме того, мы говорим о том, что у нас большое влияние на развитие нефтяной и газовой отраслей и поддержание их в рабочем состоянии оказывает так называемый нефтегазовый сервис. Примерно четверть этого сервиса принадлежит иностранным компаниям. Они пока не отказываются от предоставления услуг, и это хорошо. Но что такое четверть? С одной стороны, да, это новые технологии, которые они применяют, новое оборудование. Но с другой стороны, если на их долю придется половина сервиса и появятся такие же санкции, тогда нам будут диктовать из Лондона и Вашингтона, сколько нам добывать нефти. Ведь сервис – это и бурение, и капитальный и текущий ремонт скважин – то есть вся работа, кроме самой добычи. Нам важно поддержать наш отечественный сектор в этом направлении. Союз нефтегазопромышленников разработал в прошлом году дорожную карту, которая пока ходит на согласования в министерствах, однако там многие вопросы достаточно четко прописаны.

Вы правы, должна быть комплексная программа, которая, причем, доходила бы до поддержки заводов. Ну дайте вы кредит предприятию, но не под те 15 %, а под 2–3 процента. Дайте преференции компаниям: условно говоря, если компания работает в основном на отечественном оборудовании, снизьте ей НДС или еще что-нибудь.

Проблему импортозамещения следует решать поэтапно. Первое – то, что мы можем сделать сами, не вкладывая больших денег: создать какую-то оснастку, технологию и т. д. Второе – то, что мы можем сделать, но для этого нужно купить один или два станка. Третье – то, что мы можем сделать, но для этого на действующих заводах надо построить большой или малый цех. Четвертое – то, что мы можем сделать сами, но для этого нужно построить завод. Наконец, пятое – то, что мы можем, ничего не делая, купить у других стран, которые не поддержали санкции. Я думаю, такие страны, безусловно, есть, и их достаточно много – Китай, Индия, да и Япония не в полной мере санкции поддерживает. Поэтому должна быть совершенно четкая и ясная программа.

Здесь нельзя обойтись без привлечения большой науки, роль которой на данный момент сведена, к сожалению, на очень низкий уровень. И конечно, требуются специалисты высокого уровня. Раньше у нас была прекрасная система подготовки. Мы ее разрушили. Не знаю, как в остальных, но нашей отрасли нужны инженеры, специалисты, люди, которые знают свое дело, – инженер-буровик, инженер-добычник – специалисты, которых мы готовили в достаточном количестве, а сегодня даже такой профессии, как инженер-нефтяник, нет.

Что касается нашего комплекса, то в Министерстве промышленности и торговли, создано несколько рабочих групп где участвует Министерство энергетики, представители нефтяных компаний. Я думаю, что первые серьезные результаты можно ожидать, наверное, года через два – в 2018 году. А к 2020 году мы можем сделать так, чтобы доля импортного оборудования составляла 10–12 (а может, и меньше) процентов.

Сейчас мы многое покупаем у китайцев. Однако следует все внимательно посмотреть и посчитать, во что импортонезависимость может обойтись – легче купить или создать у себя. Тем не менее есть стратегические вопросы, которые нельзя отдавать никому: даже если это невыгодно в данный момент, надо думать о большой перспективе. В этом отношении, конечно, есть над чем работать.